Умер знакомый. Ситуация типична до жути. В прямом смысле. Впрочем, по порядку. Летом 2014 в этой семье рассудили, что нужно выталкивать детей подальше от войны. Хотя до войны все были как-то устроены, при работе, с массой планов и вполне налаженными социальными контактами. То есть жизнь была не то, чтобы типичной, но даже где-то и на зависть. Летом 2014 года на семейном совете сообща приняли решение, что детям нужно уезжать, а родители останутся приглядывать за недвижимостью. Ну, и не только приглядывать, просто жить здесь: вдруг, что-то да наладится, так вот - чтобы детям было куда вернуться. Дети за эти пять лет вполне себе устроились в новой жизни. Выучили язык новой страны, адаптировались, сменили несколько работ, и фору могут дать даже местным. И все чаще задаются вопросом, чего раньше-то не ехали, если всё при определённых усилиях вполне себе складывается даже в их возрасте, даже с нуля, в стране без языка? За что держались? За свои трехкомнатные квартиры со свежим ремонтом и за нехитрые должности, которые только и ценились, что в этом же коллективе? Им оттуда вся их жизнь здесь до лета 2014 года кажется смехотворной. Эти накопления денег на отпуск, эти потуги достичь чего-то, эта гордость свежим ремонтом… Не видели они тогда другой жизни, не с чем было сравнивать. Так вот в этой семье, как и во многим других, сложилось все достаточно благополучно – все семейные накопления были пущены на то, чтобы вытолкнуть отсюда детей. Если вообще проанализировать, то семьи моих соседей и знакомых можно разделить на несколько незатейливых групп – это те, кто инвестировал все свои сбережений в новое жильё детей где-то в зоне мира; это те, кто одобрил выезд детей и всячески им помогает чем может – например, воспитывая здесь их детей; и те, кто не вмешивался в ситуацию никак – уехали дети, так уехали, а остались, тоже вариант. Понятно, что самая благополучная группа – первая, которая смогла сразу дать детям очень многое – новое жилье. Пусть и скромное, но свое, а там уже как кости мясом как-то да обрастет это жильё мебелью, а новая жизнь связями и работой. Во второй группе тоже есть чем гордиться – да, дети где-то там без жилья, но с деньгами. А это уже повод для бесконечной зависти здесь по улице. И приезжая к родителям дети тоже это хорошо понимают почему их сканируют взглядами соседи и ровесники – а надо ли было уезжать, чего там добился, где живёшь, кем работаешь… Это чтобы завистливо сказать вслед – да, и мне надо было тоже, или поцокать языком – нечего там и ловить, и здесь неплохо, по крайней мере, у себя дома, а не где-то на съёме. Поэтому приезжая сюда, одеваются в лучшее, ездят на такси, родителей балуют. Ну, чтобы этот соседский экзамен выдержать. А если родители не совсем дряхлые, то и они ездят навещать детей в их новой жизни. Хотя чаще ищут лазейки передать им деньги и гостинцы отсюда. Так вот в этой знакомой семье выехали все, кроме старшего поколения. Держала та самая пресловутая недвижимость, которая уже никому была не нужна, но старики не понимали, как это бросить все на раз и уехать. Поэтому своими силами что-то ремонтировали и ждали. Ждут, кстати, все – и те, у кого дети где-то на съеме, и те, кто вполне устроился в своем новом жилье. Здесь надо бы сказать, что семья эта была не из простых – отец десятилетиями возглавлял учебное заведение, что дало возможность в своё время построить дом для души и сделать его полной чашей. Но, как оказалось, удовольствие это доставляло тогда, когда были рядом дети и внуки: и хрусталь хотелось ставить на стол, и цветы по вазам, и доставать большую супницу под большие поводы… Ну, посудите сами, без семьи, все эти составляющие просто не нужны – как балласт, который не бросить и который держит крепче любых цепей. И те соседи, кто был гол и бос, оказались в разы свободнее – дом запер и был таков, а их дом если закрыть, то вернуться будет уже некуда – только к стенам, которые по ночам соседи начнут разбирать по кирпичикам. Говорят же: воруют в первую очередь свои. Так вот, все эти сервизы-вазы-столовое серебро держало просто намертво: как всё это бросить? Копилось десятилетиями для внуков, для дочери, для долгой жизни. И что он мог на своей руководящей должности? Дом выстроить и все в дом. А деньги, все что были, ушли на переезд детей. Такая странная ситуация, когда старики становятся заложниками своей же рачительности. Была бы квартира – запер и уехал. Было бы простое да бедное имущество – не жаль. Но жили ведь хорошо, имели многое, как всё это бросить? Соседи, что завидовали, понимали все это. И посмеивались – дом не оставляют. Если уезжают куда, то по одному, чтобы дом не оставлять. Посмеивались, понимая всю нелепость ситуации – детям все это наследие не нужно, а старики его уже не вытянут. Супница стала якорем, который во время шторма тянет ко дну… У другой знакомой ситуация проще – сын уехал, купил в Украине квартиру. И оказалось, что ему из его старой квартиры многое вообще не нужно – все эти перины, подушки, кастрюли, полотенца. Его и не вывезти, и где хранить? Новая квартира крошечная – на что хватило денег. Да и жизнь стала какой-то быстрой, не до этих рулонов сатина на всякий случай. И он сказал матери: распоряжайся, как сочтёшь нужным. И мать стала всё это продавать. Каждый день выносит коробки на рынок и пытается торговать. То полотенечко продаст, то вазочку. Сама у себя годы ворует с этой торговлей – кому это всё нужно сейчас? Да ещё и здесь? Людям бы поесть нормально, а она им подушки предлагает, отрезы ткани и хрусталь. Единственное, - она теперь каждый день при деле с этими коробками. Так вот мой знакомый умер. Дети на четвёртый день таки добрались до Луганска, без них отца не хоронили, ждали. Пока ехали, все глаза выплакали – что бросили родителей одних, что обязали их охранять то, что никому уже не нужно… Отца похоронили, помянули и уже через неделю увезли мать с собой. Вещей почти не собирали – всё ей там купят. Ни ваз не брали, ни фарфора, ни ту самую супницу. Куда со всем этих через все границы?! Попросили соседей за домом приглядывать, понимая, что уже никогда сюда не вернутся, а если и вернутся, то только к руинам. Ругают себя, что раньше не смогли уговорить стариков уехать – те держались за что-то, боялись бросать своё ничего. А после оказалось, что люди важнее, людьми дорожить нужно, а не всем этим. Как странно война расставляет акценты… Всю жизнь копили на что-то, что-то собирали, берегли. А умер человек, и вышло, что ни вещи не нужны, ни ковры, ни даже дом. И всё это можно оставить, запереть, уехать, сохранив только в памяти ту прежнюю жизнь, к которой всегда можно мысленно возвращаться – к солнцу через окно на кухне, к хрустящей скатерти на большом столе, к большой супнице на большую семью и дружному смеху близких, когда все были рядом, и всё было, и казалось, так будет всегда… Ольга Кучер, Луганск, для "ОстроВа"
